А.Н. Талызин

Незабываемая рыбалка.

За долгие годы моей работы в г. Калининграде приходилось встречаться со многими руководителями, и это, в основном, были порядочные, честные люди. Но с одним человеком, так сказать, большой величины мы встретились совершенно случайно.

В тресте зеленого хозяйства, где я занимал должность управляющего, одним из работников был кочегар Вася Ефимов, был он в войну в плену и остался после освобождения в Калининграде. А в плену он был в лагере в Восточной Пруссии. Видимо что-то или кто-то заставлял его работать в роли егеря, и за годы плена он очень хорошо знал леса Восточной Пруссии. Его услугами часто пользовались наши охотники больших рангов.

Однажды он мне говорит: «Алексей Николаевич, поедем на охоту и рыбалку». Я отнекивался, но все же он меня уговорил, да я и сам уже подумал, почему бы не отдохнуть на природе. А вот когда он уговаривал меня, то сказал, мол, Вася поедет.

Утром в определенном месте мы должны были встретиться, но я не особенно торопился, вроде я начальник, так подождут. Подхожу и вижу - стоит «УАЗик» и «Чайка», выходит из нее мой Вася и еще один «Вася». Честно говоря, я растерялся, т.к. этим вторым «Васей» был Секретарь Обкома КПСС Чернышев Василий Ефимович, член ЦК, Герой Советского Союза и прочее. Очень здоровый был мужчина с громким голосом. В войну в Белорусских лесах он был командиром больших партизанских соединений «Батя». Мы хорошо поздоровались и поехали.

Приехали в Полесский район, расположились в лесу, разожгли костер, и Василий Ефимович с моим Васей ушли пострелять уток, а мы с водителем «Уазика» поехали в рыболовецкий колхоз, где нам уже приготовили 2 корзины разной рыбы, чтоб и домой, и на уху хватило. Корзины были с травой и закрыты материалом, и рыба в них лежала живая.

Вечером сварили уху, хорошо выпили, переспали, и поутру поехали домой. Чернышев жил в так называемом поселке Воздушный, в небольшом особнячке немецком, ул. Саратова 25. Подъехали к дому, он своим басом говорит: «Пошли ребята по рюмке выпьем. И заходите в сапогах, посидим на кухне».

Встретила нас гостеприимно его супруга. Сели, налили по рюмке, и вдруг раздался страшный женский крик. Василий Ефимович вскочил, кинулся в комнату. Жена, слышим, кричит: «Вася, змеи!» А он, любя, наверное, отвечает: «Дура, ты - это рыба!» Оказалось, что лежавшие в корзине угри больших размеров, выбрались через материю, и поползли по коврам. Зрелище, конечно, для женщины было жутким. Чернышев жену успокоил, привел, посадил с нами за стол, выпили и распрощались. Так закончилась наше совместная "рыбалка".

Потом мы изредка виделись на разных собраниях, активах. Но была еще одна запомнившаяся навсегда встреча. В конце 50-х годов в области проводилось в жизнь решение партии по подъему сельского хозяйства. В основном руководителей разного масштаба направляли на работу в сельскую местность. В горком на беседу пригласили и меня. Секретарь Горкома представил меня присутствующей женщине, представителю ЦК Партии. Она, конечно, стала говорить, что сельское хозяйство надо поднимать, что нужны хорошие руководители и т.д. Короче, мне предложили быть одним из кандидатов. Отказываться было бесполезно, приказы партии не обсуждались. Даю я свое согласие, но предупреждаю, что я инвалид, с сельским хозяйством не знаком, и если нужен, то готов работать поближе к технике, были тогда МТС (машино-тракторные станции). Отпустили, сказав, подумай. В дальнейшем со мной еще вели беседы чиновники разных рангов, и я выставлял свои, все те же, аргументы. Начальников я обошел много, но нигде не подписывал ничего, не заполнял каких-либо документов.

И вот нас, многих руководителей, в том числе директора Вагонзавода, Управления Трамвайным трестом, несколько главных инженеров разных предприятий пригласили на Бюро Обкома Партии для утверждения. Все вызванные задерганные, ведь не просто менять работу и место жительства, не соглашаются семьи. Кто отказался либо отделался взысканием, либо исключением из рядов КПСС с последствиями. А у меня с женой в то время не сложилась жизнь, и я готов был переехать в сельскую местность. По одному стали нас вызывать, некоторые выходили растерянные, со слезами на глазах. Дошла очередь и до меня. Секретарь Обкома (он, Чернышев), говорит помощнику: «Дай материалы на Талызина». Папок было много, смотрю, помощник их перебирает, руки дрожат, потеет, а Секретарь своим басом говорит: «Ты что копаешься?». Короче, произошел конфуз - всем я давал согласие, но не письменное, потому папки на меня и не было заведено. В общем, «Вася» обложил своего помощника матом (а это он умел) и говорит: «Талызин и так в городе вроде сельским хозяйством занимается, пусть работает». Вышел веселый, улыбающийся, все ко мне с вопросами, что и как, я вроде так грустно ответил: «Не взяли».

Вот такая была вторая встреча. Позже Чернышева назначили Секретарем Приморского Крайкома – это было повышение. На приеме, провожая его, немного выпили, и он нам всем пожал руки. Это был настоящий партийный руководитель – требовательный и справедливый в работе, и простой и открытый на отдыхе.