А.Н. Талызин

Разведка.

О том, что 1941 год был тяжелым для нашей родины не нужно говорить, ведь в основном армии отступали, не хватало вооружения, а точнее, его не было. Вспоминаю, когда позднее, в Сталинграде в нашу танковую бригаду прислали молодых необстрелянных ребят, то у них не было даже обычных винтовок, не говоря уж об автоматах. В таком же положении оказались и мы, учащиеся в Виннице в танковом учебном полку. Старые танки старых моделей противником были уничтожены в первые дни войны и, как говорится, мы уподобились кавалеристам, оставшимся без коней.

Таким образом, мы превратились в пехотинцев. Начался почти поголовный отход наших частей вглубь страны, огромное количество военнослужащих, целые армии оказались в плену. Нам повезло, мы «добрались» до окраин Киева, там нам дали винтовки СВТ. Нашему бывшему училищу, точнее, тому, что от него осталось, и еще группе отступающих частей было предложено занять оборону в районе Святошино. Зеленая зона, дачные места, и, помню, там протекала речушка Ирпень.

Вызывает нас командир и приказывает переправиться ночью через речку, чтобы узнать обстановку на другом берегу. В разведку пошел я и Миша (фамилию его не помню). Благополучно форсировали речку и идем вглубь зеленых насаждений. Уже рассвело. Было удивительное утро, вокруг фруктовые сады, тишина необыкновенная, даже не верилось, что идет война. На головах у нас пилотки со звездочкой, форма красноармейская, в общем, разведчики еще те. Конечно, мы же не профессиональные разведчики, и с техникой, и приемами разведки были не знакомы, но задачу выполнять надо.

Впереди за деревьями увидели какие-то строения. Туда мы и решили пойти, и, если там кто-нибудь живет, узнать ситуацию. И вдруг увидели пожилую женщину, которая быстро шла к нам навстречу и махала руками. Мы дождались ее, и она сказала , что в садах расположилась немецкая часть, автомашины крытые, бронетранспортеры и другая техника. Говорила: «Уходите скорей, пока они не проснулись после пьяной ночи». Даже охраны не выставили, на наше счастье, вот как в себе были уверены. Кое-что узнав от нее, что-то увидев сами, посчитали свою задачу выполненной и решили возвращаться к своим. Но, то ли они нас увидели, то ли просто с перепоя, кто-то открыл стрельбу, тут уж надо было уносить ноги. И вот, когда мы были уже на середине речки, и вода достигала чуть больше половины роста, ударили их минометы, и несколько мин попали в речку. Нас, как будто мы легкие поплавки, выбросило из воды.

Все же мы добрались до своих, об итогах разведки доложили. Все приготовились к бою. Ночью началась стрельба со стороны немцев, сил у них там было немного, и форсировать речку они не решились, но стреляли из всех имеющихся у них видов оружия. Мы тоже стреляли, куда попало, ночью противник не был виден. Одна из пуль фрицев попала в штык моей винтовки.

А рано утром был дан приказ на отход, точнее отступление. В этих боях уже почти в Киеве я был ранен в руку, сквозное ранение в район предплечья, и был отправлен в госпиталь в г.Харьков, где пробыл примерно месяц.

По выписке попал в еще более непонятную ситуацию - в лесах были тысячи военных всех специальностей, сколько там было бойцов, вряд ли кто из командиров знал. Пребывание там всем надоело, хотелось на фронт, пусть даже в пехоту. Но был приказ Сталина использовать бойцов по их военной специальности, и приходилось ждать решения по нашей дальнейшей службе. Наконец-то дождались, прибыли, как мы их называли, «покупатели». Утром собрали, спрашивали: «Танкисты, летчики, артиллеристы есть?» Нас несколько танкистов «купили» и отправили в Саратовское танковое училище.

По окончании училища в 1942 году меня откомандировали в 84 танковую бригаду, находящуюся в Саратове на переформировании. Мы поехали в Челябинск получать танки, и дальнейший наш путь был в Сталинград. Но это особая страница моей военной биографии. Одно скажу, был счастлив, что и мне предстояло быть участником разгрома немцев на Волге.