А.Н. Талызин

"Психическая атака".

Начал я свою военную службу еще в мирное время, в апреле 1941 года, в Виннице на Украине (это был, если мне память не изменяет 132 танковый учебный полк, при нем танковое училище, в котором по прибытии меня назначили политруком). Техники в полку было недостаточно, в основном это были старые машины Т-26, БТ-7-5 и др. 21 июня 1941 года все имеющиеся в наличии машины были подготовлены, укомплектованы экипажами и отправлены на встречу врагу. На всех, кто служил в этой части, машин не хватило, и пришлось, как это было принято говорить у танкистов, оставшихся без машины, становиться «пешим по танковому». Собрав в части все оставшееся из военных запасов по приказу (практически без оружия) двинулись и мы, пешими, на запад «на разгром врага»

Колонна, в которой был и я, хоть и не участвовала в активных боевых действиях, но постоянно происходившие стычки с немецкими парашютистами и разной заброшенной агентурой, выкосили немало наших военных, и к июлю-августу от колонны остались небольшие группы, вооруженные кто чем. У меня, например, был наган, даже без кобуры, зато патронов к нему было прилично, но что такое наган, годен разве только для ближнего боя. Вот так мы группой человек в 50 под руководством одного старшего лейтенанта начали пробираться на восток в надежде встретиться с какой-либо нашей частью.

Прошло очень много лет и многое стерлось в памяти, но не забылся первый серьезный бой с немцами в каком-то местечке на Украине (жаль, названия не помню), даже не местечке, а поле. Отступая на восток, мы увидели на каком-то поле окопавшихся наших бойцов, это была группа человек в 200 под командованием подполковника, уже немолодого, кадровика, но очень мужественного человека. К нему и обратился наш командир с просьбой влиться нашей небольшой группе в их ряды. Нас приняли, выдали винтовки, гранаты, а мы с командиром получили по ручному пулемету. По команде я занял позицию на правом фланге, командир на левом, наши бойцы растянулись цепью на много метров и даже успели окопаться. День клонился к вечеру, и была сравнительная тишина, хотя перед нами где-то за лугом слышались какие-то крики, песни и непонятный гул. Подполковник нам дал команду приготовиться к возможному бою, и предупредил, если кто проявит трусость и попытается оставить позиции, будет расстрелян. И буквально сразу мы услышали звуки духового оркестра, и на высотке показалась цепь из немцев, человек 400, шли они нетвердыми шагами и из автоматов стреляли просто в белый свет, и что-то орали (как оказалось потом, все они были очень пьяны). Но надо сказать, зрелище было не из приятных!

Наш командир дал команду: «огня без приказа не открывать и особенно хорошо замаскироваться», что мы и сделали. И когда это орда с криками, песнями, руганью подошла к нашим окопчикам метров на 50, поступил приказ открыть огонь. Наш пулеметный огонь с флангов и огонь бойцов, стрелявших из окопов, оказался убийственным, на поле остались лежать убитыми или раненными 50-60 фашистов, но, несмотря на это, остальные продолжали идти вперед и стрелять. До наших окопов дошли единицы из первой сотни фашистов, поле перед нашими окопами было покрыто телами врагов. Не слушая приказы своих командиров продолжать наступление, фашисты повернули назад, бежали от наших пуль, в том числе и их командиры. Когда остатки фашистов покинули место боя, мы дождались вечера ( уже знали, что ночью немцы, обычно, не воевали), вылезли из окопов и подсчитали число убитых, оказалось 70 человек, много было раненых. Мы быстро собрали документы, оружие - так нужные нам автоматы, гранаты и прочее вооружение, забрали продукты из их рюкзаков, и, не медля, строем отправились дальше на восток.

Сливаясь с такими же отступающими группами, мы дошли до предместий Киева и приняли участие в его обороне. Здесь я был ранен первый раз и через месяц, после госпиталя, вновь присоединился к своим товарищам из Винницкого училища. Они в числе огромного количества сосредоточенных в лесах отступающих солдат, ожидали команды о распределении по частям и отправлении на фронт. Я и многие мои друзья танкисты были отправлены доучиваться в Саратовское танковое училище, после которого я водителем-механиком участвовал в боях за Сталинград и в сражении на Курской Дуге.

Но тот скоротечный бой с фашистами остался в памяти навсегда и иногда даже снится. Оказывается, это была, так называемая у немцев, «психическая атака», и вначале она производила на наших бойцов сильное впечатление, создавала панику, и многие даже «смазывали пятки». Но, увидев это зрелище своими глазами, да и, главное, сам результат этого «спектакля», подумал, побольше бы таких «психических атак», побольше бы фрицев уничтожили без потерь с нашей стороны! Но, видимо, и немцы поняли, что наша пехота даже танков бояться перестала, удачно уничтожая из окопчиков и живую, и военную силу противника, и эти так называемые психические атаки в полный рост под музыку и песни, которые кроме вреда ничего хорошего им не стали приносить, отменили.