А.Н. Талызин

Крещение Леши.

Гуляя по городу Златоусту после возвращения из госпиталя, я как-то зашел к сестре, которая работала заведующей базовых яслей. Сидим, разговариваем, раздается стук в дверь. Зашел мужчина, плохо одетый, заросший. Оказалось, это кочегар котельной яслей. Он на меня внимательно посмотрел и сказал: « Алексей Николаевич, разрешите папиросу». Я ему дал несколько папиросок, и когда он, поблагодарив, ушел, я спросил сестру, кто это и откуда он меня знает. Она ответила, что это их кочегар, и когда-то я учился с его дочкой Пермяковой. А еще, что он был священником в Златоустовской церкви, но, как и очень многие люди этой категории, был в 37-38 годах арестован и отправлен туда «где Макар телят не пасет». Уже в войну по призыву Сталина многих священнослужителей освободили и даже «попросили» заняться прежним делом.

Так вот и Пермякова освободили, работает пока кочегаром, но уже вызвали к представителю Москвы по церковным делам, и предложили быть священником небольшой церквушки в Златоусте, по-моему, единственной на тот момент в городе. Красивый, величественный храм, стоящий на берегу городского пруда в Златоусте, был взорван еще до войны. Как мне впоследствии рассказывал сам Пермяков, он всеми силами отказывался от настойчивого предложения, но пришлось согласиться. Первая встреча с ним, еще кочегаром, оказалось не последней.

У моего брата Николая и его жены Раисы 19 марта 1945 года родился сын, назвали его Алексеем. И вот наша мама с Раисой решили Алексея окрестить. Но тогда все это легально делать было нельзя, а людям партийным тем более, если об этом узнавали партийные органы, то тех, кто крестил своих детей, ждали суровые меры, вплоть до исключения из партии.

Но все же мы, втайне от брата решились на крещение, пригласив батюшку на дом. А жили мы в отдельном доме на ул Плеханова (если мне не изменяет память). Сижу у окна и вижу: идет хорошо одетый мужчина, никак не похожий на священника, но идет явно в наш дом. Он позвонил, я убедился, что он действительно шел к нам, и впустил в дом гостя. Так состоялась наша вторая встреча с Пермяковым. Но это был совсем другой человек: хорошо одетый , красивый, упитанный, чувствовалось, материально хорошо обеспеченный. Когда он шел к нам, его служебное одеяние было подвернуто, и из-под пальто его не было видно. Зашел в дом, привел себя в порядок, сказал, что нужно приготовить для данного таинства. В общем, окрестил Пермяков малыша Лешку (в дальнейшем, Алексея Николаевича Талызина – полного моего тезку).

Ну и, конечно, мама устроила приличный стол с крепкими напитками, которые очень « неплохо» принимал и батюшка! В общем, окрестили мы младенца по всем статьям! И батюшка, да и я были прилично подпитыми (особенно он), и я пошел его провожать. Опять подвернули его рясу, и пошли под горку к площади, туда, где завод им. Ленина, парк и клуб заводской (во время войны там тоже какое-то эвакуированное предприятие работало). И вот, когда мы добрались до освещенной площади, и до его дома осталось пройти немного, его одеяние внезапно вылезло из-под пальто, и он, пьяненький, начал в нем заплетаться. В общем, картина была еще та! И вся наша тайна могла раскрыться. Но все обошлось без особых потерь, и «дело секретное» осталось секретным!

А вот теперь этот крещеный ребенок стал Алексеем Николаевичем Талызиным, полным моим тезкой, полковником. Судьба развела нас на долгие десятилетия, но через много лет мы с ним все же встретились, он с внуком дважды прилетал ко мне в Калининград. Надеюсь, эти встречи будут и в дальнейшем, и я очень рад, что вновь обрел близкого родственника!