А.Н. Талызин

Амур.

В молодые годы, работая на заводе слесарем-лекальщиком 5-го разряда, я в 19 лет был основным кормильцем в своей семье, имел на то время приличный заработок. Отец мой был парализован, лежал многие годы, не вставая, мама, в основном в ночное время, работала корректором в городской газете. Брат Николай служил в армии на Дальнем Востоке. В сложившейся к 1939 году хорошей финансовой обстановке (в то время я зарабатывал примерно полторы тысячи рублей, а со сверхурочными даже больше), мы с мамой решили снять целый дом – 3 комнаты и кухня, ну и различные пристройки (до этой поры снимали менее просторное жилье на ул. Нагорной). Если мне память не изменяет, дом был на улице Ленина, от центра города и завода, где я работал, далековато, но дом нас устроил. Такой дом меньше, чем за 150 рублей в месяц не снимешь. Но для нас это сумма оказалась неокончательной, и вот почему.

Хозяином дома был один военный, время было тревожное, и его с семьей переводили для прохождения службы на финскую границу.У них была очень хорошая собака, которую они привезли с Дальнего Востока, где хозяин служил прежде. Овчарка, очень умная, крупная, она стояла на воинском учете, и на нее, как помню, давали паек от военкомата. Так вот, хозяин Амура (так звали собаку) с собой взять ее не мог, и предложил оставить ее в доме с нами, за это пообещал снизить плату до 130 рублей в месяц. Мы согласились, хотя и опасались, признает ли нас Амур в качестве новых хозяев.

Как хозяин Володя и его жена Нина прощались с Амуром, трудно описать. Плакали все, и я в том числе. Когда хозяева, собрав вещи, стали выносить их к машине, Амур все понял и не хотел их отпускать, в глазах его стояли самые настоящие слезы. Но прощаться все равно надо, и вот Володя берет поводок, передает его мне и что-то шепчет в собачье ушко. Потом поцеловал Амура и стремительно из дома вышел, жена же не смогла вынести этого прощания и покинула дом раньше.

Дня три Амур ничего не ел, и глаза у него были такие грустные. Мы с мамой лаской уговорили его поесть. И вот как-то вечером я пришел с работы и, как всегда, позвал его. Раньше он на мой зов не реагировал, а просто лежал в углу, а тут, смотрю, вышел и смотрит на меня такими умными добрыми глазами. Я сел в кресло, а он свою мордашку положил мне на колени и так мы сидели и разговаривали. В основном я говорил ему, что нужно есть, гладил по голове, и почувствовал, что в собачьем сердце что-то изменилось к лучшему. С тех пор он начал нормально есть и стал настоящим хозяином и большим моим другом. Когда мама и я работали во вторую смену, и я приходил домой после 24 часов, мы были спокойны за парализованного папу - в дом посторонний не войдет. В дальнейшем Амур стал моим большим другом. Когда мама была дома, а я работал в первую смену, он как будто знал, что моя смена закончилась, требовал выпустить его из дома. Мама открывала дверь, и этот огромный зверь летел по улице навстречу мне, с радостью бросался «обниматься», я его «объятья» не выдерживал, и вместе с ним мы падали и веселились. Бывало, находил меня в рюмочной, куда мы заходили с друзьями после работы, и настойчиво за рукав тянул домой.

Хозяин он был в полном смысле слова, когда ко мне приходили ребята, он спокойно лежал и смотрел своими умными глазами на нас. Но когда все собирались уходить, то кого-то он пропускал, а кого-то и нет. Все удивлялись, а когда я говорил: «Проверяйте карманы, видно кто-то из вас что-то взял», - обижались. Но так и выходило – положили в карман коробок спичек или еще какую-то мелочь, вот Амур и заприметил.

А был еще такой эпизод. Рядом с нашим домом находилась землянка (и в таких условиях обитали в Златоусте некоторые), в ней жили хозяин, хороший баянист, и его жена, портниха (фамилию не помню). Однажды, уже ночью, Амур заволновался и, зарычав, кинулся к двери. Я выпустил его и сразу услышал страшный вопль. Оделся, взял ружье, но Амур свое дело без ружья знал! Оказалось, вор сделал подкоп в землянку отсутствующих соседей. Собрал в узел то, что ему приглянулось (в основном, отрезы материалов, принесенные портнихе ее заказчиками), а, когда вылезал с награбленным добром, то попал прямо в лапы Амура. Тот стоял лапами у вора на груди и рычал, его открытая пасть ужасала неудачника, и он кричал: «Уберите собаку!» Потрепал его Амур прилично. Ну, потом милиция пришла, воришку забрали. Хозяева очень благодарили Амура и долго приносили ему хорошие косточки. Между прочим, угощение он брал только с моего разрешения.

Но, к сожалению, у нас с ним тоже настала пора расставания, в апреле 1941 года я был призван в армию, но в этом доме с нами уже жил брат Николай, вернувшийся со службы, так что Амур остался с ним. А расставались мы так, что и не опишешь, и сейчас слезы подступают к глазам. Дальнейшая судьба Амура такова: так как он стоял на учете в военкомате, то в самом начале войны в 1941 году (мама или Николай писали мне об этом) Амура тоже призвали в армию, и он затерялся в вихре войны. Больно думать, что и его постигла участь военных собак, которых тренировали взрывать танки, ценой их собачьей жизни, это я видел во время войны своими глазами. Но, может быть, он попал на охрану каких-то объектов и прожил долгую жизнь.

Это была единственная собака, к которой я был привязан так же, как и он ко мне, и после него я собак не заводил, так сказать сохранил верную память о нем !